Дмитрий Хван - Шаг в аномалию (Зерно жизни) [СИ]
— Да, делов у нас море.
— А у вас кузнецов нет, Никита?
Никита, заметив, что все замолкли и смотрят на него, смутился и немедленно поперхнулся. Прокашлявшись и улыбнувшись своей неловкости ответил мужику с бородой.
— Нет. Кузнецов средь нас нету, хотя вот Жданко баловался в кузне, евойный дядька был обучен кузнечному делу в Великом Устюге.
— Тяпку сковать сможет? — Заинтересовался Вячеслав.
— Чего сковать?
— А… Ну ладно, ничего пока.
— Так вы новгородцы?
— Опа.
Странно, но окружавших Никиту мужиков его вопрос поставил в тупик.
— Мы же говорили, что да, — осторожно проговорил один.
— Да просто не рядится сие, — простодушно ответил Никита.
— Речь дюже странна, красного угла в избе нет, даже часовенки не стоит в остроге. Брони на вас нет, оружье странно дюже. Сам острог не похож… Не знаю, не так строят, — продолжил он.
— Ясно, Никита. А кстати, меня зовут Вячеслав. Я тут за главного. Воевода значит. Вот Алексей — наш атаман. Не хмыкай, атаман, — улыбнулся воевода.
— Это Владимир, помощник атамана, сотник, значит. И Василий, полусотник, вроде как, — закончил представлять своих соратников Вячеслав.
— Ну а у вас кто есть кто, Никита?
Тот молчал, словно воды в рот набрал.
— Да ладно, Никита, не молчи. Вы же к нам прибыли, значит, хотели что-то, — это сказал сотник Владимир.
Никита вздохнул, — мы же именно этого и хотели, — подумал он и решился.
— Жданко — наш рудознатец и кузнец, язычник, Сахно — отчий воин, тоже язычник, — сморщился Никита и продолжил. Богдан, Савка и Дружина — воины боярина Василя Дмитрича с Устюга Великого. А Конан Семёнов — это муж с Твери от боярина Анисима Судакова. Отец — человек новгородского боярина Петра Авинова.
Вячеслав повернулся к Сазонову и зашептал тому на ухо. Тот закивал головой. Никита покачал головой, — скрывают что-то, видимо.
Вдруг из светёлки вышла Дарья, поставив ящичек с препаратами на пол, она опустилась на скамью, налила себе воды и сказала, — ну что, видимо он выкарабкается. Состояние стабильное, ухудшений не было. Так что молись, парень.
— Вы не новгородцы.
— Да, Никита, мы не новгородцы, — с сочувствием сказал Вячеслав.
— Мы сказали так, потому что нам больше нечего было сказать, — вставил Владимир.
— А кто вы, откель будете-то? — выкрикнул Никита, — токмо из-за вас мы тут и объявились! Отец мой тяжко ранен теперь, а за каким лядом, чтобы узнать, что вы не те, кого мы сыскать пытались?
— Пробирались сюда с великой осторожностью, умысел наш не раскрыть было никому. А тут! Эх, что нам теперь делать?
— А что вы хотели узнать, Никита?
— Это надо дядьку Конана звать, он ведает нашими делами. Невместно мне за него говорить.
— Ну так зови его, Никита.
Вошедший мужик показался Вячеславу обычным сектантом из московского офиса каких-нибудь иеговистов средней руки. Сутуловатый, цепкий взгляд с хитрым прищуром, жидкая бородёнка, сам-то хилый — но не голос. На его голос, сильный и властный, обратили внимание все, Дарья даже фыркнула, когда тот заговорил. Присев на лавку и, в который раз обратив внимание на отсутствие красного угла, он начал с благодарностей Богу и новгородцам, что лепо врачуют их старшого.
— Пожалуйста, Конан. А как вас по батюшке?
— Тимофеем моего отца звали.
— Так вот, Конан Тимофеевич. Скажу прямо — мы не те, кого вы искали.
Конан кивнул.
— Я это понял уже.
— Ну что же, нам теперь легче будет объясняться.
Разговор с Конаном был очень долгим, но лёгким, от общения с этим человеком не уставали. К тому же, все его лаконичные вопросы были по существу, а главное понятны — переспрашивать приходилось очень редко. Конан резко завёл разговор в экономическую плоскость и Новиков в процессе разговора сбегал за атласом офицера, где содержалось море информации о географии, климате и недрах интересующего Конана района Сибири. Карты повергли его в лёгкий шок, если очертания Европы и Средиземноморья он ещё узнавал, то очертания остального мира ему были абсолютно незнакомы и непривычны.
— У нас имеются чертежи земные и морские, но у нас всё не так! А это что, море Хвалисское? Но оно не столь велико! А это что? Это? — Он ткнул на Индию, потом на Камчатку, Аляску и острова канадского арктического архипелага. Насилу упросили отпустить книгу, вновь заговорили о торговле.
— Что нужно в Московии? С помощью Конана выяснили, что это чай, пряности, ткани.
— А что нужно поселенцам из Российской Федерации? Скот, рис, чай, зерно, овощи…
— А что мы можем предложить Китаю? Шкурки. И только.
— То есть, Бекетов был стократно прав, когда изумился тому, что мы не собираем ясак! — Воскликнул Кабаржицкий, — без этого тут не прожить. Так что, если мы хотим чего-то добиться, то надо собирать ясак.
— Да, по-видимому, ты прав, Володя и Бекетов прав, — оглаживая усы, согласился Вячеслав.
— Будем собирать шкурки! — Рубанул Сазонов.
— Кхм! — напомнил о себе Конан.
Деловой разговор продолжился, после ужина. Конан оказался сведущ во многих вопросах, спросил, был ли у нас договор с Енисейским острогом о границах сбора ясака. Получив ответ, что только на словах, он покачал головой. И посоветовал строить свой острог на границе владений. С тем, что бы запереть Ангару от проникновения таких как Хрипунов.
— А где он? — Спросил Сазонов, оглядывая Конана и завалившегося на полати Никиту.
— Он ушёл вверх по Ангаре, — ответил Новиков, Саляев его провожать вышел. Ещё не возвращались они.
Дальнейший разговор шёл о возможных путях для организации торговли. О путях прохода караванов, о рельефах местности. об опасности дороги для купцов. Вячеслав поставил Конану вопрос ребром.
— Нам нужны люди. Вы присылаете нам людей, а вся будущая прибыль — пополам.
Конан кивнул и попросил ещё раз карту.
— Я опосля отпишу письмецо в Тобольский городок, там наш человечек разошлёт его на Русь. Ответ будет следующей весной. А сейчас я желаю пройтись — кости ломит.
Бросил взгляд на лежащего в обьятиях печного тепла Никиту.
— Пусть спит.
Конан не стал откладывать дела на потом, а уже на следующее утро, проведав раненого, явился к Вячеславу — писать письмо. Для порядка, решили пока не огорчать бояр открывшимися обстоятельствами происхождения жителей ангарского посёлка. Неизвестно, как они себя поведут, узнай они это, а пока можно раззадорить их возможными барышами, сулившими в торговле с Китаем.
— Ведомо мне, что томские людишки ходили в Китай по Иртышу в сто двадцать шестом годе. Торговли не завели, но привезли китайскую грамоту, кою некому толком и понять не можно было. Сказывали, что путь сей зело труден и места дюже дикие, есть земля, где и воды-то не бывает. Токмо песок. Гиблые места для караванов. Да и лихих людишек там безмерно.
— Значит, торговли с Китаем у Руси нет? — спросил Конана Вячеслав.
— Есть азиатские торговцы, кои везут товар свой на ярмарки в Сибири и на Руси. Так и торгуем.
— Ясно, значит у нас есть время первыми устроить торговый путь из Китая?
— Но путь надо боронить от лихих людей. А у вас людишек мало числом.
— Вот я и говорю — нам нужны люди!
Вариантов оказалось немного: сибирским путём, через Тобольск и Енисейск, либо морским, по Ледовитому океану до устья Оби или Енисея, а там подниматься до верховья этих могучих рек. И пробираться до Ангары. Наилучшим способом выбрали путь через устье Енисея, с выходом в Ангару. Но придётся миновать Енисейский острог.
— Там это сделать несложно, река широка. Да и, по первости, можно будет приставать к берегу, дабы пополнить запасы, — уверял Конан.
Зашёл Кабаржицкий, сразу сказав, что Саляев ещё не вернулся, заметив немой вопрос Вячеслава. Владимир принёс чайник со свежезаваренным травяным настоем тунгусов с добавлением листьев смородины. Получилось очень ароматное и приятное на вкус питьё. Но кое-чего в нём не хватало. Вячеслав расставил чашки и вслух помечтал.
— Сахарку бы ещё… Сладкого страсть как охота.
— Нешто не бортничаете? Мёду нету?
— Откуда ему взяться, Конан, — усмехнулся Владимир.
— Ясно, будут вам и бортники, а то тоска у вас великая, — рассмеялся тверичанин.
— Ладно, давайте перо и бумагу, будем письмо сочинять.
Вячеслав переглянулся с Владимиром, тот лишь хмыкнул.
— Ну, бумага у нас есть, а вот с перьями напряг, зато есть ручка, шариковая. Или гелевая, Вячеслав?
— Да нет, старушка шариковая. Вот, — он протянул бумаги и ручку смутившемуся Конану.
— Владимир, покажи, как ей пользоваться.
Пока Конан пробовал выводить ручкой свою тайнопись, Кабаржицкий у него поинтересовался насчёт носимого им имени.
— Церковное то имя, мирское имя моё будет Елисей, а прозвище Лисица. Дюже лепо сия вещица буквицы выводит. Знатно.
